Форум » Литература » Довлатов » Ответить
Довлатов
падонак нах: Сергей Довлатов родился 3 сентября 1941 года в Уфе, в семье театрального режиссёра Доната Исааковича Мечика (1909—1995) и литературного корректора Норы Сергеевны Довлатовой (1908—1999). С 1944 года жил в Ленинграде. В 1959 году поступил на отделение финского языка филологического факультета Ленинградского университета имени Жданова и учился там два с половиной года[1]. Общался с ленинградскими поэтами Евгением Рейном[2], Анатолием Найманом, Иосифом Бродским и писателем Сергеем Вольфом («Невидимая книга»), художником Александром Неждановым. Из университета был исключён за неуспеваемость. Затем три года армейской службы во внутренних войсках, охрана исправительных колоний в Республике Коми (посёлок Чиньяворык). По воспоминаниям Бродского[3], Довлатов вернулся из армии «как Толстой из Крыма, со свитком рассказов и некоторой ошеломлённостью во взгляде». Довлатов поступил на факультет журналистики ЛГУ, работал в студенческой многотиражке морского технического университета «За кадры верфям», писал рассказы. Был приглашён в группу «Горожане», основанную Марамзиным, Ефимовым, Вахтиным и Губиным[4]. Работал литературным секретарём Веры Пановой[5]. В 1972-1975 годах жил в Эстонии, где работал штатным и внештатным сотрудником в газетах «Советская Эстония» и «Вечерний Таллин»[6]. В своих рассказах, вошедших в книгу «Компромисс», Довлатов в числе прочего описывает истории из своей журналистской практики в качестве корреспондента «Советской Эстонии», а также рассказывает о работе редакции и жизни своих коллег-журналистов. Работал экскурсоводом в Пушкинском заповеднике под Псковом (Михайловское). В 1975 году вернулся в Ленинград. Работал в журнале «Костёр»[7]. Писал прозу. Журналы отвергали его произведения. Рассказ на производственную тему «Интервью» был опубликован в 1974 году в журнале «Юность»[8]. Набор его первой книги в издательтве «Ээсти Раамат» был уничтожен по указанию КГБ Эстонской ССР[9]. Довлатов публиковался в самиздате, а также в эмигрантских журналах «Континент», «Время и мы»[10]. В 1978 году из-за преследования властей Довлатов эмигрировал, поселился в Нью-Йорке, где стал главным редактором эмигрантской газеты «Новый американец». Одна за другой выходили книги его прозы. К середине 1980-х годов добился большого читательского успеха, печатался в престижном журнале The New Yorker. За двенадцать лет эмиграции издал двенадцать книг в США и Европе. В СССР писателя знали по самиздату и авторской передаче на Радио «Свобода». Сергей Довлатов умер 24 августа 1990 года в Нью-Йорке от сердечной недостаточности. Похоронен на еврейском кладбище «Маунт Хеброн» (Mount Hebron) в нью-йоркском районе Квинс.
Ответов - 19
падонак нах: ЭМИГРАНТЫ Район Новая Голландия — один из живописных уголков Ленинграда... Путеводитель Солнце вставало неохотно. Оно задевало фабричные трубы. Бросалось под колеса машин на холодный асфальт. Блуждало в зарослях телевизионных антенн. В грязном маленьком сквере проснулись одновременно Чикваидзе и Шаповалов. Ах, как славно попито было вчера! Как громко спето! Какие делались попытки танца! Как динамичен был замах протезом! Как интенсивно пролагались маршруты дружбы и трассы взоров! Как был хорош охваченный лезгинкой Чикваидзе! (Выскакивали гривенники из карманов, опровергая с легким звоном примат материи над духом.) И как они шатались ночью, поддерживая сильными боками дома, устои, фонари... И вот теперь проснулись на груде щебня... Шаповалов и Чикваидзе порылись в складках запачканной мятой одежды. Был извлечен фрагмент копченой тюльки, перышко лука, заржавевший огрызок яблока. Друзья молча позавтракали. Познакомились они недавно. Их сплотила драка около заведения шампанских вин. В тесноте поссориться недолго. Обувь летняя, мозоли на виду. — Я тебя зарежу! — вскричал Чикваидзе. (Шаповалов отдавил ему ногу.) — Не тебя, а вас, — исправил Шаповалов. Затем они долго боролись на тротуаре. И вдруг Чикваидзе сказал, ослабив пальцы на горле Шаповалова: — Вспомнил, где я тебя видел. На премьере Тарковского в Доме кино... С тех пор они не расставались. Дома обступили маленький сквер. Бледное солнце вставало у них за плечами. Остатки ночной темноты прятались среди мусорных баков. Друзья поднялись и вышли на улицу, залитую робким апрельским солнцем. — Где мы находимся? — обращаясь к первому встречному, спросил Чикваидзе. — В Новой Голландии, — спокойно ответил тот. Качнулись дома. Запятнанные солнцем фасады косо поползли вверх. Мостовая, рванувшись из-под ног, скачками устремилась к горизонту. — Ничего себе, — произнес Шаповалов, — хорошенькое дело! В Голландию с похмелья забрели! — Беда, — отозвался Чикваидзе, — пропадем в незнакомой стране! — Главное, — сказал Шаповалов, — не падать духом. Ну, выпили. Ну, перешли границу. Расскажем все чистосердечно, может, и простят... — Я хочу домой, — сказал Чикваидзе. — Я не могу жить без Грузии! — Ты же в Грузии сроду не был. — Зато я всю жизнь щи варил из боржоми. Друзья помолчали. Мимо с грохотом проносились трамваи. Тихо шептались постаревшие за ночь газеты. — Обрати внимание! — закричал Чикваидзе. — Вот изверги! Чернокожего повели линчевать! И верно. По людной улице, возвышаясь над толпой, шел чернокожий. Его крепко держали под руки две стройные блондинки... — Будем тайком на родину пробираться, — сказал Чикваидзе. — Беднейшие слои помогут, — откликнулся Шаповалов. Они перешли мост. Затем миновали аптеку и пестрый рынок. — Противен мне берег турецкий, — задушевно выводил Чикваидзе. — И Африка мне ни к чему, — вторил ему Шаповалов. Друзья шли по набережной. Свернули на людную улицу. Поблескивали витрины. Таяло мороженое. Улыбались женщины и светофоры. — Посмотри, благодать-то какая! — неожиданно воскликнул Шаповалов. — Живут неплохо, — поддакнул Чикваидзе. — А как одеты! — Ведь это — Запад! — Кругом асфальт! Полно машин! А солнце?! — Еще бы! Тут за этим следят! Возникла пауза. Ее нарушил Шаповалов. — Датико, я хочу с тобой поговорить. — И я. — А ты презирать меня не будешь? — Нет. А ты? — Может быть, того... Ну, как его?.. Убежища попросим... Опять же, частная торговля... — Ночные рестораны! — Законы джунглей! — Торжество бездуховности! — Ковбойские фильмы! — Моральное и нравственное разложение! — зажмурился Чикваидзе... Через минуту друзья, обнявшись, шагали в сторону площади. Там, достав из кобуры горсть вермишели, завтракал блюститель порядка, расцветкою напоминавший снегиря. Ну и где тут яростная антисоветчина и диссидентство?
наци-кот : Довлатов нормальный мужик. Он вообще аполитичный писатель.
наци-кот : [править] Цитаты Деньги хорошие, но мало. Пердуха Рождённый ползать летать… не хочет Абанамат Гавнокомандующий Широко жил партизан Боснюк. У Бори всё по-другому. Он пьёт ежедневно, и, кроме того, у него бывают запои. Я закуриваю, только когда выпью. А выпиваю я беспрерывно. Поэтому многие ошибочно думают, что я курю. А что, евреи тоже люди. К там в МТС прислали одного. Все думали — еврей, а оказался пьющим человеком. Долго не кончать — преимущество мужчины, а не оратора! Где водка, там и родина! Я — писатель, бля, типа Чехова. Я не буду менять линолеум, я передумал, ибо мир обречён. Отморозил пальцы ног и уши головы. Ты выпил? — Нет. А у тебя есть предложения? Что приуныли, трубадуры режима? Если мы сейчас остановимся, это будет искусственно. Мы пили, когда не было денег. Глупо не пить теперь, когда они есть. Я против таких, как они, страшный антисемитизм испытываю. Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нем есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля. Мне стало противно, и я ушел. Вернее, остался. Тоска, — жаловался Шлиппенбах, — и выпить нечего. Лежу тут на диване в одиночестве, с женой. Я пива не употребляю. Но выпью с удовольствием. Вы — алкоголик? — Да, — четко ответил Жбанков, — но в меру. Многим неприятен кал. А вам? На самолет опаздываю, мужики… Такси, понимаешь, ждет… Ребенок болен… Жена, сука, рожает. — У тебя есть машина? — Ты спроси, есть ли у меня целые носки. Бушу протянули стакан ликера. Буш охотно выпил и сказал: — Мне нельзя. Я на задании. Сама мысль о запое была его предвестием. Сосед, выручи, дай пятерочку… Ну, трояк… Христом-Богом прошу… Сучара ты бацильная. Ты как насчет этого? — Насчет пленэра? — Насчет портвейна. О вреде спиртного написаны десятки книг. О пользе его — ни единой брошюры. Мне кажется, зря. Он достал из-под матраса бутылку вермута с зеленой этикеткой: — Вот. От себя же и запрятал… И сразу нашел. — А, блядь, молодое поколение?! — Что это за слова-паразиты? Не верю! Ленин переигрывает! Тимофей психованный. Полина вертит задом. А Дзержинский вообще похож на бандита. Завидую вам, посланцы будущего! Это для вас зажигали мы первые огоньки новостроек! Это ради вас… Дослушайте же, псы! Осталось с гулькин хер! Надька, сблядуешь — убью! Разыщу и покалечу, как мартышку… Это я гарантирую… И помни, сука, Вовик тебя любит!.. Деньги я пересчитал, не вынимая руку из кармана. На бумаге я пишу все что угодно. Но вслух, перед людьми… А мы напьемся, когда я вернусь? Шашлычная — это единственное место, где разбитая физиономия является нормой Вы — страшное говно, мон колонель, не обессудьте! В салате были грибы, огурцы, черносливы, редиска, но преобладали макароны. Это не рыжая, вертлявая дылда. Это — поэт-метафизик Владимир Эрль. Пахнущие молоком и навозом ораторы сменяют друг друга. — Это Гранд Каньон! — Под Мелитополем таких каньонов до хрена! Храню утраченный секрет изготовления тульских пряников. Ты слишком умных разговоров не заводи. Другой раз бухнете с Шаблинским, а потом целый вечер: «Ипостась, ипостась…» Ты уж что-нибудь полегче… Типа — Сергей Есенин, армянское радио… Выпил — и целый день свободен.(Авторство Сергея Довлатова, не подтверждено есть гипотеза, что это выражение Геннадия Шпаликова и звучит оно: "С утра выпил - весь день свободен!") http://lurkmore.ru/%D0%94%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%B2
Kharkov Rejects: Жыды говно
neoser: Он еще полукавказец...
Сидоренко В.И.: neoser пишет: Он еще полукавказец.. Да это похуй... Хотя из кавказцев писатели хуевые Книгу писать - не баранов пасти.
neoser: Хороший писатель...
Сидоренко В.И.: Тьфу..
neoser: Бля, я сам не люблю кавказцев. Может быть дружить с Довлатовым и не стал бы, но как писатель, он очень хорош...
бомжовый кот: neoser За што ты так не любишь кавказцев? Все величайшие деятели Хряков-форума ( Костя Скотт и Том Абрашка) - выходцы с кавказа!
neoser: бомжовый кот пишет: ( Костя Скотт и Том Абрашка) - выходцы с кавказа! бля! факинг щет!
Сидоренко В.И.: Что?
падонак нах: Сидоренко Р’.Р�. пишет: Хотя из кавказцев писатели хуевые А Фазиль Искандер? Можно подумать, из украинцев такие пиздатые писатели... Вообще, больше всего хороших писателей-евреев.(Кафка, Пруст, Джойс, Берджерс, Довлатов, Веллер, Севела, Генри Миллер...- короче еще дохуя продолжать список можно)
Reinhard Heydrich: падонак нах пишет: Вообще, больше всего хороших писателей-евреев. "Alle Juden das Vieh. Eben sind nur würdig, um in den Ofen zu gehen, und von der Asche die deutschen Felder zu düngen..." (с) Reinhard Tristan Eugen Heydrich, 1939.
Kategorie C: падонак нах пишет: Генри Миллер американский немец падонак нах пишет: Джойс, ирландец. Какие нахуй они евреи?
падонак нах: Kategorie C пишет: американский немец Kategorie C пишет: ирландец. Про Миллера не уверен, а то, что Джойс еврей -это 100%. А вообще мне похуй на национальную принадлежность авторов книг, которые я читаю.
nogre: падонак нах пишет: писателей-евреев ... Генри Миллер Вот только Генри Миллера оскорблять не надо. Тем более, что читал я мемуары одной жидовки, она там всячески обсирала Миллера - значит не только в литературе, но и в жизни классный человек он был.
nogre: падонак нах пишет: Севела Говенный писатель.
Призрак Коммунизма: падонак нах пишет: Вообще, больше всего хороших писателей-евреев.(Кафка, Пруст, Джойс, Берджерс, Довлатов, Веллер, Севела, Генри Миллер Шолом-Алейхема забыл! Перед гастролями в землю обетованную нужно хорошенько подготовиться и прошдутировать список литературы на лето, чтобы быть в образе
полная версия страницы